Как считается, Эстония, которая одной из первых «дезинтегрировалась» из СССР, довольно успешно прошла путь интеграции в европейские и евроатлантические структуры.
Считается, что Эстония почти безболезненно перешла от членства в Советском Союзе к интеграции в Евросоюз, говорит Алексей Семенов, директор Центра информации по правам человека в ходе экспертного круглого стола «Советский опыт евразийской интеграции».
"Это, конечно, не так, но основания для таких утверждений, точнее ощущений, имеются. Дело в том, что главной ценой, которую пришлось уплатить за выход из СССР был разрыв хозяйственных связей и производственных цепочек и как следствие – неизбежная деиндустриализация", - продолжает Семенов.
"При этом основной удар в 1990-х годах пришелся на предприятия союзного подчинения, на которых было занято преимущественно русское и русскоязычное население. А проблемы этих «мигрантов», сразу после независимости превратившихся в «оккупантов» и апатридов, ни правящие круги, ни титульное население совсем не волновали. Конечно, уровень местной промышленности и сельского хозяйства тоже упал, но тут очень вовремя подоспела компенсация, которая является главным позитивным результатом членства в Евросоюзе: европейские дотации и инвестиции.
Собственно, инвестиции, льготные кредиты и прямые дотации из структурных фондов Евросоюза хлынули в Эстонию уже в процессе вступления в эту организацию. В первую очередь, разумеется, это было политическое решение: продемонстрировать не столько даже самой Эстонии, сколько всем сомневающимся, насколько выгоден для них будет разрыв с Россией.
Небольшие размеры эстонской экономики оказались как раз кстати – скромные по европейским меркам деньги обеспечили максимальный пропагандистский эффект. Свою роль сыграли и пробивные способности эстонских чиновников и политиков, отработанные еще во времена ЭССР, и лоббистские усилия скандинавских соседей (Финляндии и Швеции). В общем, доля европейских дотаций в годовом бюджете Эстонии составляла в разные годы от 15 до 20 процентов только по официальной оценке.
Этим, собственно, да еще открытыми границами и свободой передвижения, для общества и населения плюсы от членства в ЕС практически исчерпываются.
В последнее время часто говорится о схожести ЕС и позднего СССР. Есть, однако, характеристики, по которым эти две модели интеграции отличаются принципиально. Евросоюз совершенно не заботит состояние культуры, образования или медицины в его странах – членах. Даже фонды, направленные на развитие гражданского общества не работают внутри ЕС, но только вовне, в третьих странах. Так, возможности НПО в Эстонии резко сократились, когда страна стала полноправным членом ЕС. Хотя, казалось бы, логичнее было позаботиться об устранении разрыва в уровнях развития гражданского общества между старыми и в новыми странами Еврозоны, чем внедрять «демократические правозащитные стандарты» среди голодающих африканцев. Впрочем, это лишь одна из многих алогичностей системы управления в ЕС.
Вероятно, самое уязвимое место ЕС - это его система управления. Фактическое «правительство» Союза называется Европейской комиссией, которая состоит из еврокомиссаров по сферам и направлениям. Это комиссары делегируются правительствами всех 27 стран-членов, но они неподотчетны ни собственным странам, ни какому-либо институту. Это власть никем не избранных, никому не подотчетных и фактически нелегитимных бюрократов. Теоретически Еврокомиссия отчитывается перед Европейским парламентом, но поскольку эти институты формируются и функционируют параллельно и независимо, и никаких властных рычагов Европарламент не имеет, то такие отчеты представляют всего лишь имитацию демократического процесса. Можно только догадываться, какие финансовые, экономические и политические круги и группы стоят за тем или иным решением Еврокомиссии, и в какой мере.
С точки зрения перспектив Евразийской интеграции стоит обратить внимание на это обстоятельство. Прочность интеграционных структур будет тем выше, чем большее внимание будет уделяться вовлечению субъектов интеграции в процесс принятия решений. Создание таких механизмов и органов имеет и чисто практическое, и важнейшее символическое значение", - заключает эксперт.
------------------------------------------------------------------------------------------------------
Считается, что Эстония почти безболезненно перешла от членства в Советском Союзе к интеграции в Евросоюз, говорит Алексей Семенов, директор Центра информации по правам человека в ходе экспертного круглого стола «Советский опыт евразийской интеграции».
"Это, конечно, не так, но основания для таких утверждений, точнее ощущений, имеются. Дело в том, что главной ценой, которую пришлось уплатить за выход из СССР был разрыв хозяйственных связей и производственных цепочек и как следствие – неизбежная деиндустриализация", - продолжает Семенов.
"При этом основной удар в 1990-х годах пришелся на предприятия союзного подчинения, на которых было занято преимущественно русское и русскоязычное население. А проблемы этих «мигрантов», сразу после независимости превратившихся в «оккупантов» и апатридов, ни правящие круги, ни титульное население совсем не волновали. Конечно, уровень местной промышленности и сельского хозяйства тоже упал, но тут очень вовремя подоспела компенсация, которая является главным позитивным результатом членства в Евросоюзе: европейские дотации и инвестиции.
Собственно, инвестиции, льготные кредиты и прямые дотации из структурных фондов Евросоюза хлынули в Эстонию уже в процессе вступления в эту организацию. В первую очередь, разумеется, это было политическое решение: продемонстрировать не столько даже самой Эстонии, сколько всем сомневающимся, насколько выгоден для них будет разрыв с Россией.
Небольшие размеры эстонской экономики оказались как раз кстати – скромные по европейским меркам деньги обеспечили максимальный пропагандистский эффект. Свою роль сыграли и пробивные способности эстонских чиновников и политиков, отработанные еще во времена ЭССР, и лоббистские усилия скандинавских соседей (Финляндии и Швеции). В общем, доля европейских дотаций в годовом бюджете Эстонии составляла в разные годы от 15 до 20 процентов только по официальной оценке.
Этим, собственно, да еще открытыми границами и свободой передвижения, для общества и населения плюсы от членства в ЕС практически исчерпываются.
В последнее время часто говорится о схожести ЕС и позднего СССР. Есть, однако, характеристики, по которым эти две модели интеграции отличаются принципиально. Евросоюз совершенно не заботит состояние культуры, образования или медицины в его странах – членах. Даже фонды, направленные на развитие гражданского общества не работают внутри ЕС, но только вовне, в третьих странах. Так, возможности НПО в Эстонии резко сократились, когда страна стала полноправным членом ЕС. Хотя, казалось бы, логичнее было позаботиться об устранении разрыва в уровнях развития гражданского общества между старыми и в новыми странами Еврозоны, чем внедрять «демократические правозащитные стандарты» среди голодающих африканцев. Впрочем, это лишь одна из многих алогичностей системы управления в ЕС.
Вероятно, самое уязвимое место ЕС - это его система управления. Фактическое «правительство» Союза называется Европейской комиссией, которая состоит из еврокомиссаров по сферам и направлениям. Это комиссары делегируются правительствами всех 27 стран-членов, но они неподотчетны ни собственным странам, ни какому-либо институту. Это власть никем не избранных, никому не подотчетных и фактически нелегитимных бюрократов. Теоретически Еврокомиссия отчитывается перед Европейским парламентом, но поскольку эти институты формируются и функционируют параллельно и независимо, и никаких властных рычагов Европарламент не имеет, то такие отчеты представляют всего лишь имитацию демократического процесса. Можно только догадываться, какие финансовые, экономические и политические круги и группы стоят за тем или иным решением Еврокомиссии, и в какой мере.
С точки зрения перспектив Евразийской интеграции стоит обратить внимание на это обстоятельство. Прочность интеграционных структур будет тем выше, чем большее внимание будет уделяться вовлечению субъектов интеграции в процесс принятия решений. Создание таких механизмов и органов имеет и чисто практическое, и важнейшее символическое значение", - заключает эксперт.
------------------------------------------------------------------------------------------------------
Комментариев нет:
Отправить комментарий