Лекция TED профессора социальной эпидемиологии в Ноттингемском университете
Ричард Уилкинсон
Richard Wilkinson: How economic inequality harms societies
Вы все знаете об истинности того, что я собираюсь сказать. Думаю, интуитивная догадка, что неравенство несет с собой раскол и разъедает общество, существовала со времен Французской революции. Но только сейчас мы можем взглянуть на доказательства, можем сравнить более и менее равные общества, и увидеть, что делает с ними неравенство. Я представлю вам данные и затем объясню, почему существуют связи, которые я вам покажу.
Но сперва посмотрите, насколько мы несчастны в массе своей. Начнем с парадокса. Вот здесь сопоставляется продолжительность жизни и валовый национальный продукт по паритету покупательной способности – в среднем по богатым странам.
Как вы видите, страны справа, вроде Норвегии и США, вдвое богаче стран слева (Израиля, Греции, Португалии). И это не оказывает вообще никакого влияния на продолжительность жизни. Никаких намеков на взаимосвязь. Но если мы взглянем на наши общества, мы обнаружим огромные социальные различия по здоровью среди разных групп. Вот опять продолжительность жизни.
Это районы Англии и Уэльса: беднейшие – справа, богатейшие – слева. Большая разница между бедными и всеми остальными. Даже люди с доходом чуть ниже высшего менее здоровы, чем люди из верхов.
Следовательно, доход значит очень много внутри наших обществ и не значит ничего – в сравнении с другими обществами. Объяснение этого парадокса в том, что внутри общества мы смотрим на относительный доход или социальное положение, социальный статус, причем мы соотносим себя друг с другом и оцениваем разрыв между нами. И как только до вас дойдет эта мысль, вы зададитесь вопросом: что случится, если этот разрыв в доходах увеличится или сократится?
Именно это я вам и покажу. Я не использую никаких гипотетических данных. Я беру данные у ООН – те же, что есть и у Всемирного банка – это шкала различий в уровне доходов в развитых рыночных демократиях. Взятый нами показатель прост для понимания, и вы можете сами это посчитать. Он показывает, насколько 20% самых богатых граждан богаче 20% самых бедных в каждой стране.
Как вы видите, в странах с меньшим уровнем неравенства – Японии, Финляндии, Норвегии, Швеции, – 20% самых богатых в 3,5–4 раза богаче 20% самых бедных. В странах, где уровень неравенства выше, – Великобритании, Португалии, США, Сингапуре – этот разрыв вдвое больше. По этому показателю неравенство у нас в два раза выше, чем в других успешных рыночных демократиях.
Теперь я покажу, какое влияние это оказывает на наши общества.
Индекс здоровья и социальных проблем состоит из следующих показателей: продолжительность жизни, грамотность, младенческая смертность, убийства, число заключенных, ранняя беременность, доверие, ожирение, психические заболевания (включая алкоголизм и наркоманию), социальная мобильность.
Мы собрали данные по распространению проблем, характерных для низших слоев общества. Собранные по всему миру данные по продолжительности жизни, детской грамотности, младенческой смертности, числу убийств, доли населения в тюрьме, подростковой беременности, уровням доверия, ожирения, психических заболеваний (в стандартной диагностической классификации включает зависимость от алкоголя и наркотиков) и социальной мобильности мы объединили в один индекс. Вес каждого показателя одинаков. Положение каждой страны определяется средним значением, рассчитанным по этим параметрам. Вы видите их в соотношении с неравенством, уровень которого я только что вам продемонстрировал и буду постоянно использовать в других графиках. В странах с большим уровнем неравенства хуже обстоят дела со всеми социальными проблемами. Однако если посмотреть на тот же индекс здоровья и социальных проблем в соотношении с ВВП на душу населения, валовым национальным доходом, корреляция пропадет.
Индекс здоровья и социальных проблем состоит из следующих показателей: продолжительность жизни, грамотность, младенческая смертность, убийства, число заключенных, ранняя беременность, доверие, ожирение, психические заболевания (включая алкоголизм и наркоманию), социальная мобильность.
Нас немного волнует, что люди могут подумать, будто мы подобрали только те проблемы, которые подкрепляют наши аргументы, и попросту сфабриковали доказательства, поэтому мы также взглянули на статью в Британском медицинском журнале, посвященную индексу благосостояния детей ЮНИСЕФ. Этот индекс содержит 40 компонентов, собранных вместе другими людьми. Он учитывает возможность детей общаться со своими родителями, есть ли у них дома книги, каковы показатели по вакцинации, дразнят ли их в школе. Там собрано все. Вот как индекс коррелирует с показателем неравенства.
Детям хуже живется в обществах с высоким уровнем неравенства. Это очень важная взаимосвязь. Но если соотнести показатель детского благополучия с национальным доходом на душу населения, взаимосвязи не будет. Исчезнут даже намеки на нее.
Все, что я вам уже показал, свидетельствует об одном и том же. Среднее благосостояние наших обществ больше не зависит от национального дохода и экономического роста. Они очень важны для бедных стран, но не для богатой и развитой части мира. Однако внутренние различия между нами и точки, где мы соотносимся, сейчас имеют очень большое значение. Теперь я покажу вам другие блоки данных. Возьмем, к примеру, доверие.
Это попросту доля населения, которая согласна с утверждением, что большинству людей можно доверять. Данные взяты из "Всемирного исследования ценностей" (World Values Survey). Как вы можете видеть, в углу, где уровень неравенства выше, около 15% населения чувствуют, что могут доверять другим. Но в обществах с большим равенством эта доля вырастает до 60–65%. И если вы посмотрите на степень вовлечения в жизнь местных сообществ или социальный капитал, там будет сохраняться похожая связь с неравенством.
Должен сказать, что мы проделали эту работу дважды. Сперва – для богатых развитых стран, затем в качестве отдельного исследования по 50 американских штатам. Мы задавали один и тот же вопрос: хуже ли все эти показатели у штатов с наибольшим уровнем неравенства? Вот уровень доверия по данным всеобщего социологического опроса, проведенного федеральным правительством, в соотношении с неравенством.
Очень похожий разброс по тем же уровням доверия. Там происходит то же самое. По сути мы обнаружили, что все, что связано с доверием на межстрановом уровне, справедливо и для доверия в отдельной выборке из 50 штатов. Так что речь не идет о случайности.
Вот данные по психическим заболеваниям.
Всемирная организация здравоохранения собрала цифры, используя одни и те же методы диагностики среди разных категорий населения, что позволило нам сопоставить показатели психических заболеваний в каждом сообществе. Это процент населения с тем или иным психическим заболеванием за предыдущий год. Он варьируется от примерно 8% до уровня в три раза большего, то есть в одних сообществах число психически нездоровых людей втрое выше, чем в других. И как мы снова видим, этот показатель тесно взаимосвязан с уровнем неравенства.
Вот уровень насилия.
Красные точки – американские штаты, синие – канадские провинции. Но взгляните на масштаб различий. Показатель варьируется от 15 убийств на миллион человек до 150. А вот доля населения в тюрьмах.
Разница десятикратная, по вертикальной оси – логарифмическая шкала. Показатель варьируется от 40 до 400 заключенных. Это соотношение не обязательно говорит о более высоком уровне преступности. Где-то – да, но в большинстве случаев это говорит о большем числе карательных приговоров. А также о том, что страны с большим уровнем неравенства более склонны к сохранению смертной казни. Вот что касается детей, которых выгоняют из средней школы:
Вновь довольно большие различия. И весьма губительные, если говорить с точки зрения развития талантов населения. Вот цифры по социальной мобильности:
Здесь социальная мобильность измеряется как производная от дохода. По существу здесь задается вопрос: богаты ли сыновья богатых отцов и бедны ли сыновья бедных отцов, или между этим нет никакой зависимости? В странах с более высоким уровнем неравенства доход отцов более важен – случай США, Великобритании. В скандинавских странах доход отцов намного менее значим. Там выше социальная мобильность. Иными словами: если американцы хотят воплотить американскую мечту, им стоит отправиться в Данию.
Я всего лишь привел вам несколько примеров. Я мог бы показать вам множество других проблем. Все эти проблемы, которые наиболее распространены внизу социального градиента. Но с социальными градиентами связано бесконечное множество проблем, которые являются более острыми в странах с большим уровнем неравенства – дела там обстоят не просто немного хуже, но хуже в разы – в два, в десять раз хуже. Подумайте об издержках, о человеческих потерях из-за этого.
Я хочу, чтобы мы вернулись к графику, на котором показано все в совокупности, чтобы сделать два утверждения. Во-первых, график за графиком мы обнаруживаем, что страны с худшим положением дел оказываются странами с большим уровнем неравенства, а те, у которых все хорошо – это страны Северной Европы и Япония. То, что мы видим, – это общая социальная дисфункция, связанная с неравенством. Проблемы возникают не по одному-двум направлениям, а по большинству из них.
Другое важное замечание по этому графику. Посмотрите в нижнюю часть, на Швецию и Японию. Эти страны сильно отличаются практически во всем.
Положение женщин, отношение к семейным узам – эти страны находятся на противоположных полюсах по этим параметрам. Но есть и еще одно действительно важное различие – в том, как они поддерживают равенство. Швеция имеет огромную разницу в доходах населения и сокращает ее за счет налогов, социального государства, щедрых льгот и так далее. В Японии все по-другому. Там явно меньшая разница в доходах до налогообложения. Налоги ниже. Социального государства меньше. И в нашем анализе американских штатов мы обнаруживаем такой же контраст. Некоторые штаты сохраняют хорошие позиции за счет перераспределения доходов, некоторые – за счет меньшей разницы в них до налогообложения. Из этого мы делаем вывод, что неважно, как вы поддерживаете равенство до тех пор, пока вам это удается.
Я не говорю об идеальном равенстве, я говорю о том, что есть в богатых развитых странах. Еще одна удивительная сторона этой картины – неравенство затрагивает не только бедных. Похоже, в изречении Джона Донна "нет человека, который был бы как остров, сам по себе" есть доля правды.
И после ряда исследований стало возможно сравнить положение людей в странах с большим и меньшим равенством на каждой ступени социальной лестницы. Приведу один пример. Младенческая смертность.
Как будто для нашего удобства, шведы распределили выборку случаев младенческих смертей в соответствии с британскими стандартами социально-экономической классификации. Здесь столбцы классифицированы по месту работы отцов, родители-одиночки идут отдельно. Там, где написано "низкий социальный класс", имеется в виду неквалифицированный ручной труд. Посередине находится квалифицированный ручной труд, затем – работа на низких должностях, и наконец – высококвалифицированные рабочие места: врачи, юристы, директора крупных компаний.
Как вы видите, дела в Швеции обстоят лучше во всех социальных слоях. Наибольшие различия наблюдаются в социальных низах. Но даже верхи, похоже, немного выигрывают от того, что живут в обществе с большим равенством. Мы демонстрируем это по пяти блокам данных, охватывающих образование и здоровье в Соединенных Штатах и в других странах. И похоже, это распространенная картина: разница в показателях при большем равенстве наиболее велика в нижних слоях, а также несет в себе некоторые преимущества для высших слоев.
А теперь скажу кое-что еще – о социально-психологических эффектах неравенства. Того, что касается чувств превосходства и неполноценности, того, ценят тебя или не ценят, уважают или не уважают. И, разумеется, духа соревновательности за более высокий статус, который служит двигателем консьюмеризма в нашем обществе. Он также делает нас уязвимыми. Мы больше волнуемся о том, как на нас посмотрят и оценят, считают ли нас привлекательными, умными и так далее. Усиливаются роль социально-оценочных суждений, страх социально-оценочных суждений.
Любопытно, как параллельно идет работа в области социальной психологии. Одна группа ученых провела 208 исследований, замеряя у добровольцев в лабораторных условиях их гормональный ответ на выполнение заданий, связанных со стрессом.
Их больше всего интересовало, какой тип стрессовых ситуаций чаще повышает уровень кортизола – главного гормона стресса. Как выяснилось, к такому типу относятся задачи, связанные с угрозой социальной оценки, – угрозы для самооценки или социального статуса, при которой другие негативно оценивают ваше поведение.
Нас критиковали. Конечно, находятся те, кому вышеизложенное не нравится, и те, для кого оно является весьма неожиданным. И я должен ответить людям, которые критикуют нас за выборочный подход к данным: мы не выдергиваем и специально не отбираем данные. У нас есть абсолютное правило: если источник информации содержит данные для одной из стран, которые мы рассматриваем, они попадают в анализ. Наши источники данных решают, насколько они заслуживают доверия, а не мы. Иначе это бы вносило предвзятость.
Как насчет других стран? Существует 200 исследований о зависимости здоровья от дохода и равенства в рецензируемых научных журналах. Они не ограничены странами, о которых я говорил сегодня. Те же страны, те же степени неравенства, одна проблема за другой. Почему мы не смотрим на другие факторы? Мы показали вам, что ВВП на душу населения погоды не делает. И разумеется, другие исследователи, которые используют в своих работах более изощренные методы, уже брали бедность, образование и так далее.
Как быть с причинными связями? Корреляция сама по себе не доказывает причинно-следственную связь. Мы потратили много времени. Людям довольно хорошо известны причинное-следственные связи, имеющие место в некоторых из полученных нами результатов. На наше представление о причинах хронических заболеваний в развитом мире оказало влияние на осознание того, как хронический стресс, имеющий социальное происхождение, влияет на иммунную и сердечно-сосудистую системы. Или, к примеру, причина распространения насилия в обществах с большим уровнем неравенства в том, что люди очень восприимчивы к тому, что на них смотрят сверху вниз.
Чтобы бороться с этим, нам нужно разобраться с этими штуками после налогообложения и до налогообложения. Нам нужно ограничить доход, культуру бонусов, доходы "топов". Я считаю, что нам нужно сделать наших начальников ответственными перед своими подчиненными во всех смыслах.
Думаю, вывод, который можно сегодня сделать, в том, что мы можем увеличить качество жизни населения путем уменьшения разницы в доходах между нами. Неожиданно у нас появился рычаг для влияния на социально-психологический климат целых обществ, и это это здорово.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Ричард Уилкинсон
Richard Wilkinson: How economic inequality harms societies
Вы все знаете об истинности того, что я собираюсь сказать. Думаю, интуитивная догадка, что неравенство несет с собой раскол и разъедает общество, существовала со времен Французской революции. Но только сейчас мы можем взглянуть на доказательства, можем сравнить более и менее равные общества, и увидеть, что делает с ними неравенство. Я представлю вам данные и затем объясню, почему существуют связи, которые я вам покажу.
Но сперва посмотрите, насколько мы несчастны в массе своей. Начнем с парадокса. Вот здесь сопоставляется продолжительность жизни и валовый национальный продукт по паритету покупательной способности – в среднем по богатым странам.
Как вы видите, страны справа, вроде Норвегии и США, вдвое богаче стран слева (Израиля, Греции, Португалии). И это не оказывает вообще никакого влияния на продолжительность жизни. Никаких намеков на взаимосвязь. Но если мы взглянем на наши общества, мы обнаружим огромные социальные различия по здоровью среди разных групп. Вот опять продолжительность жизни.
Это районы Англии и Уэльса: беднейшие – справа, богатейшие – слева. Большая разница между бедными и всеми остальными. Даже люди с доходом чуть ниже высшего менее здоровы, чем люди из верхов.
Следовательно, доход значит очень много внутри наших обществ и не значит ничего – в сравнении с другими обществами. Объяснение этого парадокса в том, что внутри общества мы смотрим на относительный доход или социальное положение, социальный статус, причем мы соотносим себя друг с другом и оцениваем разрыв между нами. И как только до вас дойдет эта мысль, вы зададитесь вопросом: что случится, если этот разрыв в доходах увеличится или сократится?
Именно это я вам и покажу. Я не использую никаких гипотетических данных. Я беру данные у ООН – те же, что есть и у Всемирного банка – это шкала различий в уровне доходов в развитых рыночных демократиях. Взятый нами показатель прост для понимания, и вы можете сами это посчитать. Он показывает, насколько 20% самых богатых граждан богаче 20% самых бедных в каждой стране.
Как вы видите, в странах с меньшим уровнем неравенства – Японии, Финляндии, Норвегии, Швеции, – 20% самых богатых в 3,5–4 раза богаче 20% самых бедных. В странах, где уровень неравенства выше, – Великобритании, Португалии, США, Сингапуре – этот разрыв вдвое больше. По этому показателю неравенство у нас в два раза выше, чем в других успешных рыночных демократиях.
Теперь я покажу, какое влияние это оказывает на наши общества.
Мы собрали данные по распространению проблем, характерных для низших слоев общества. Собранные по всему миру данные по продолжительности жизни, детской грамотности, младенческой смертности, числу убийств, доли населения в тюрьме, подростковой беременности, уровням доверия, ожирения, психических заболеваний (в стандартной диагностической классификации включает зависимость от алкоголя и наркотиков) и социальной мобильности мы объединили в один индекс. Вес каждого показателя одинаков. Положение каждой страны определяется средним значением, рассчитанным по этим параметрам. Вы видите их в соотношении с неравенством, уровень которого я только что вам продемонстрировал и буду постоянно использовать в других графиках. В странах с большим уровнем неравенства хуже обстоят дела со всеми социальными проблемами. Однако если посмотреть на тот же индекс здоровья и социальных проблем в соотношении с ВВП на душу населения, валовым национальным доходом, корреляция пропадет.
Индекс здоровья и социальных проблем состоит из следующих показателей: продолжительность жизни, грамотность, младенческая смертность, убийства, число заключенных, ранняя беременность, доверие, ожирение, психические заболевания (включая алкоголизм и наркоманию), социальная мобильность.
Нас немного волнует, что люди могут подумать, будто мы подобрали только те проблемы, которые подкрепляют наши аргументы, и попросту сфабриковали доказательства, поэтому мы также взглянули на статью в Британском медицинском журнале, посвященную индексу благосостояния детей ЮНИСЕФ. Этот индекс содержит 40 компонентов, собранных вместе другими людьми. Он учитывает возможность детей общаться со своими родителями, есть ли у них дома книги, каковы показатели по вакцинации, дразнят ли их в школе. Там собрано все. Вот как индекс коррелирует с показателем неравенства.
Детям хуже живется в обществах с высоким уровнем неравенства. Это очень важная взаимосвязь. Но если соотнести показатель детского благополучия с национальным доходом на душу населения, взаимосвязи не будет. Исчезнут даже намеки на нее.
Все, что я вам уже показал, свидетельствует об одном и том же. Среднее благосостояние наших обществ больше не зависит от национального дохода и экономического роста. Они очень важны для бедных стран, но не для богатой и развитой части мира. Однако внутренние различия между нами и точки, где мы соотносимся, сейчас имеют очень большое значение. Теперь я покажу вам другие блоки данных. Возьмем, к примеру, доверие.
Это попросту доля населения, которая согласна с утверждением, что большинству людей можно доверять. Данные взяты из "Всемирного исследования ценностей" (World Values Survey). Как вы можете видеть, в углу, где уровень неравенства выше, около 15% населения чувствуют, что могут доверять другим. Но в обществах с большим равенством эта доля вырастает до 60–65%. И если вы посмотрите на степень вовлечения в жизнь местных сообществ или социальный капитал, там будет сохраняться похожая связь с неравенством.
Должен сказать, что мы проделали эту работу дважды. Сперва – для богатых развитых стран, затем в качестве отдельного исследования по 50 американских штатам. Мы задавали один и тот же вопрос: хуже ли все эти показатели у штатов с наибольшим уровнем неравенства? Вот уровень доверия по данным всеобщего социологического опроса, проведенного федеральным правительством, в соотношении с неравенством.
Очень похожий разброс по тем же уровням доверия. Там происходит то же самое. По сути мы обнаружили, что все, что связано с доверием на межстрановом уровне, справедливо и для доверия в отдельной выборке из 50 штатов. Так что речь не идет о случайности.
Вот данные по психическим заболеваниям.
Всемирная организация здравоохранения собрала цифры, используя одни и те же методы диагностики среди разных категорий населения, что позволило нам сопоставить показатели психических заболеваний в каждом сообществе. Это процент населения с тем или иным психическим заболеванием за предыдущий год. Он варьируется от примерно 8% до уровня в три раза большего, то есть в одних сообществах число психически нездоровых людей втрое выше, чем в других. И как мы снова видим, этот показатель тесно взаимосвязан с уровнем неравенства.
Вот уровень насилия.
Красные точки – американские штаты, синие – канадские провинции. Но взгляните на масштаб различий. Показатель варьируется от 15 убийств на миллион человек до 150. А вот доля населения в тюрьмах.
Разница десятикратная, по вертикальной оси – логарифмическая шкала. Показатель варьируется от 40 до 400 заключенных. Это соотношение не обязательно говорит о более высоком уровне преступности. Где-то – да, но в большинстве случаев это говорит о большем числе карательных приговоров. А также о том, что страны с большим уровнем неравенства более склонны к сохранению смертной казни. Вот что касается детей, которых выгоняют из средней школы:
Вновь довольно большие различия. И весьма губительные, если говорить с точки зрения развития талантов населения. Вот цифры по социальной мобильности:
Здесь социальная мобильность измеряется как производная от дохода. По существу здесь задается вопрос: богаты ли сыновья богатых отцов и бедны ли сыновья бедных отцов, или между этим нет никакой зависимости? В странах с более высоким уровнем неравенства доход отцов более важен – случай США, Великобритании. В скандинавских странах доход отцов намного менее значим. Там выше социальная мобильность. Иными словами: если американцы хотят воплотить американскую мечту, им стоит отправиться в Данию.
Я всего лишь привел вам несколько примеров. Я мог бы показать вам множество других проблем. Все эти проблемы, которые наиболее распространены внизу социального градиента. Но с социальными градиентами связано бесконечное множество проблем, которые являются более острыми в странах с большим уровнем неравенства – дела там обстоят не просто немного хуже, но хуже в разы – в два, в десять раз хуже. Подумайте об издержках, о человеческих потерях из-за этого.
Я хочу, чтобы мы вернулись к графику, на котором показано все в совокупности, чтобы сделать два утверждения. Во-первых, график за графиком мы обнаруживаем, что страны с худшим положением дел оказываются странами с большим уровнем неравенства, а те, у которых все хорошо – это страны Северной Европы и Япония. То, что мы видим, – это общая социальная дисфункция, связанная с неравенством. Проблемы возникают не по одному-двум направлениям, а по большинству из них.
Другое важное замечание по этому графику. Посмотрите в нижнюю часть, на Швецию и Японию. Эти страны сильно отличаются практически во всем.
Положение женщин, отношение к семейным узам – эти страны находятся на противоположных полюсах по этим параметрам. Но есть и еще одно действительно важное различие – в том, как они поддерживают равенство. Швеция имеет огромную разницу в доходах населения и сокращает ее за счет налогов, социального государства, щедрых льгот и так далее. В Японии все по-другому. Там явно меньшая разница в доходах до налогообложения. Налоги ниже. Социального государства меньше. И в нашем анализе американских штатов мы обнаруживаем такой же контраст. Некоторые штаты сохраняют хорошие позиции за счет перераспределения доходов, некоторые – за счет меньшей разницы в них до налогообложения. Из этого мы делаем вывод, что неважно, как вы поддерживаете равенство до тех пор, пока вам это удается.
Я не говорю об идеальном равенстве, я говорю о том, что есть в богатых развитых странах. Еще одна удивительная сторона этой картины – неравенство затрагивает не только бедных. Похоже, в изречении Джона Донна "нет человека, который был бы как остров, сам по себе" есть доля правды.
И после ряда исследований стало возможно сравнить положение людей в странах с большим и меньшим равенством на каждой ступени социальной лестницы. Приведу один пример. Младенческая смертность.
Как будто для нашего удобства, шведы распределили выборку случаев младенческих смертей в соответствии с британскими стандартами социально-экономической классификации. Здесь столбцы классифицированы по месту работы отцов, родители-одиночки идут отдельно. Там, где написано "низкий социальный класс", имеется в виду неквалифицированный ручной труд. Посередине находится квалифицированный ручной труд, затем – работа на низких должностях, и наконец – высококвалифицированные рабочие места: врачи, юристы, директора крупных компаний.
Как вы видите, дела в Швеции обстоят лучше во всех социальных слоях. Наибольшие различия наблюдаются в социальных низах. Но даже верхи, похоже, немного выигрывают от того, что живут в обществе с большим равенством. Мы демонстрируем это по пяти блокам данных, охватывающих образование и здоровье в Соединенных Штатах и в других странах. И похоже, это распространенная картина: разница в показателях при большем равенстве наиболее велика в нижних слоях, а также несет в себе некоторые преимущества для высших слоев.
А теперь скажу кое-что еще – о социально-психологических эффектах неравенства. Того, что касается чувств превосходства и неполноценности, того, ценят тебя или не ценят, уважают или не уважают. И, разумеется, духа соревновательности за более высокий статус, который служит двигателем консьюмеризма в нашем обществе. Он также делает нас уязвимыми. Мы больше волнуемся о том, как на нас посмотрят и оценят, считают ли нас привлекательными, умными и так далее. Усиливаются роль социально-оценочных суждений, страх социально-оценочных суждений.
Любопытно, как параллельно идет работа в области социальной психологии. Одна группа ученых провела 208 исследований, замеряя у добровольцев в лабораторных условиях их гормональный ответ на выполнение заданий, связанных со стрессом.
Их больше всего интересовало, какой тип стрессовых ситуаций чаще повышает уровень кортизола – главного гормона стресса. Как выяснилось, к такому типу относятся задачи, связанные с угрозой социальной оценки, – угрозы для самооценки или социального статуса, при которой другие негативно оценивают ваше поведение.
Нас критиковали. Конечно, находятся те, кому вышеизложенное не нравится, и те, для кого оно является весьма неожиданным. И я должен ответить людям, которые критикуют нас за выборочный подход к данным: мы не выдергиваем и специально не отбираем данные. У нас есть абсолютное правило: если источник информации содержит данные для одной из стран, которые мы рассматриваем, они попадают в анализ. Наши источники данных решают, насколько они заслуживают доверия, а не мы. Иначе это бы вносило предвзятость.
Как насчет других стран? Существует 200 исследований о зависимости здоровья от дохода и равенства в рецензируемых научных журналах. Они не ограничены странами, о которых я говорил сегодня. Те же страны, те же степени неравенства, одна проблема за другой. Почему мы не смотрим на другие факторы? Мы показали вам, что ВВП на душу населения погоды не делает. И разумеется, другие исследователи, которые используют в своих работах более изощренные методы, уже брали бедность, образование и так далее.
Как быть с причинными связями? Корреляция сама по себе не доказывает причинно-следственную связь. Мы потратили много времени. Людям довольно хорошо известны причинное-следственные связи, имеющие место в некоторых из полученных нами результатов. На наше представление о причинах хронических заболеваний в развитом мире оказало влияние на осознание того, как хронический стресс, имеющий социальное происхождение, влияет на иммунную и сердечно-сосудистую системы. Или, к примеру, причина распространения насилия в обществах с большим уровнем неравенства в том, что люди очень восприимчивы к тому, что на них смотрят сверху вниз.
Чтобы бороться с этим, нам нужно разобраться с этими штуками после налогообложения и до налогообложения. Нам нужно ограничить доход, культуру бонусов, доходы "топов". Я считаю, что нам нужно сделать наших начальников ответственными перед своими подчиненными во всех смыслах.
Думаю, вывод, который можно сегодня сделать, в том, что мы можем увеличить качество жизни населения путем уменьшения разницы в доходах между нами. Неожиданно у нас появился рычаг для влияния на социально-психологический климат целых обществ, и это это здорово.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Комментариев нет:
Отправить комментарий