 |
| Только по скудной информации об официальных источниках доходов становится очевидно, что активы РПЦ превышают 1 млрд долларов — а это входной порог в золотую сотню Forbes. |
Центральным вопросом дискуссии стало наболевшее - что нам делать с церковью?
«Такой вопрос ставит нас в положение функционал-христиан. Я постарался свести к минимуму личные начала в этой статье, я хотел сделать его трибуной, дать возможным высказаться тем священникам, монахам, мирянам, которым кажется, что в церкви что-то не так. Воцерковленные люди страшно соскучились по христианской теплоте, по первым временам христианства. Романтиков в церкви беспокоит охлаждение церковного тела», - так начал беседу автор репортажа «Очень маленькая вера» Дмитрий Соколов-Митрич.
«Мы смотрим на губку и нам кажется, что она чистая. И мы не знаем, что она долгое время лежала и впитывала грязь, - ответил Владимир Легойда, глава Синодального информационного отдела РПЦ. - И вдруг ее сжимают, и мы видим грязь. А мы начинаем говорить, что раньше грязи не было, и начинаем ругать того, кто сжал губку». Он подчеркнул, что церковные проблемы не меняются: «Священники, которые общались с Дмитрием Владимировичем, могли сказать то же самое и 10, и 120 лет назад».
Протоиерей Алексий Уминский понимает церковь как семью: «Со стороны людям видна церковь как институт, а не как семья, как сильная административная структура. За последние годы Патриаршества Святейшего эта структура наиболее видна и слышима. И возникает искушение сказать, что вся церковь – такая. Но если церковь только это или если есть две церкви, которые живут в параллельном мире, то церкви НЕТ. Есть катакомба, куда убегают порядочные священники, а есть бизнес-структура с дорогими машинами и часами».
Священник Андрей Юревич подхватил «семейную» идиологему церкви: «Если мы понимаем, что церковь – семья, то понимаем, кто в семье имеет право голоса. Ее члены обсуждать проблемы могут так, как в семье их обсуждают с отцом».
Протоиерей Алексий Уминский: «Одна из самых острых проблем – осознать вхождение в церковь как проблему. Я крестился в 18 лет, мой путь к церковности был сложным и неоднозначным. Я остался в церкви потому, что увидел желание меня принять как родного. Это вхождение – всегда встреча со священником, который видит в тебе не финансовый объект, не способ заполнить свои пробелы, а хочет привести тебя ко Христу. Когда ты встречаешь жизнь и любовь и одновременно встречаешь свободу, все остальные вопросы второстепенны. Для нас колоссально важно осознать, что священник открывает широко двери, что он вручает человеку не три канона с акафистом и три дня поста перед причастием, а само причастие!»
Владимир Легойда рассказал об одном из своих визитов в храм: «15 минут слушал проповедь – ничего не понял. Она была академически гладкой. Я не осуждаю священника, но большинство не поняли, как это соотносится с их жизнью. Как сделать так, чтобы слова священника стали понятными? Те изменения, которые сейчас происходят в церкви, направлены на то, чтобы таких ситуаций было меньше. Чтобы менялась система образования, чтобы было больше храмов, чтобы люди не стояли в очереди несколько часов. Почему Патриарх говорит, что должны быть социальные работники на приходах? Чтобы они помогали священнику!»
Священник Андрей Юревич: «Чтобы батюшка заговорил, он должен не бояться говорить. А то скажут: «Отец, ты поакадемиченее». И создадут ситуацию, что он из епархии уйдет».
Корпорация РПЦ (полная версия)
Из зала попросили высказать оценку деятельности протоиерея Всеволода Чаплина. Протоиерей Алексий Уминский был категоричен: «Мне кажется, что некоторые вещи, которые озвучивает о. Всеволод Чаплин, – просто безобразны». В зале раздались аплодисменты.
Вообще дискуссия получилась очень семейной. Количество вопросов, реплик, благодарностей из зала зашкаливало настолько, что беседа выпала из регламента на целый час.
------------------------------------------------------------------------------------------------------
Комментариев нет:
Отправить комментарий