Электронная версия книги Светланы Логиновой "Бандитский Ида-Вирумаа"
ОВЦА НА ЗАКЛАНИИ
Одним из самых неприятных в этическом восприятии моментов в ходе судебного следствия оказался допрос Юрия Петрова. По поведению бывшего полицейского - как бы он ни старался это скрыть - было видно, что он, в отличие от других, очень переживает. Ни один из знакомых Юрия и его бывших коллег-полицейских, явившихся на судебный процесс, чтобы морально поддержать Петрова, не отозвался о нем плохо. Все говорили одинаково: «Хороший, спокойный, честный». Но при всей своей честности и спокойствии он оказался в компании Валерия Лойдапа и Алексея Максимова, о которых, что достаточно странно, хороших отзывов я не получила. Обычно человек в равной мере имеет как друзей, так и врагов. Впрочем, особо гадких отзывов о Лойдапе и Максимове я тоже не услышала. Как на ваш взгляд, можно ли считать плохим мнение бывшего его приятеля: «Валера? Да ни рыба - ни мясо. Раньше имел власть, а потом... Жаден до безобразия...». Или его любовницы, тоже ныне проживающей в Америке: «От жадности удавится, но не купит шампанского и коробку конфет...». О Максимове бывшие коллеги отзывались с редким единодушием так: «Непонятный человек, всегда был себе на уме...»
Но Петров-то! Ведь не из их телеги. Что же вынудило его встать на путь преступления, тем более в отношении человека, которого он, по его собственному заявлению, ценил и уважал, зная как президента хоккейного клуба «Централ»? Юрий был игроком клуба и неоднократно сидел за одним столом с Николаем Князевым, отмечая победы.
Судя по показаниям Петрова, данным в суде и почти один в один совпадающими с допросом, записанным на пленку Центральной криминальной полицией, Юрия использовали вслепую. И таким образом посадили на крючок, с которого ему уже было не спрыгнуть. Но поражает не столько ситуация, в которую Петров попал благодаря своей мягкотелости, а то, что все его ответы в суде были окутаны флером страха и изобиловали выражениями «я очень волновался», «я боялся», «я испытывал дикий страх». Он признался, что панически боялся Алексея Максимова, опасался, что тот уберет его как свидетеля. Поэтому и молчал. Зато после ареста написал несколько чистосердечных признаний.
Возможно, насчет неподдающейся описанию дикой, прямо-таки животной трусости Петрова, я слегка переборщила. Что ж - это моя, субъективная оценка его поведения. Но в этой оценке, как мне кажется, я была не одинока: на лицах бывших коллег и потерпевших, находившихся в зале суда, я заметила недоумение и чувство неловкости за то, как трусливо вел себя Юрий Петров и за то, как испуганно бегали его глаза при очередном вопросе-ответе.
Петров рассказал, как он влип в историю и стал соучастником преступления. Как-то раз Алексей Максимов, которого он знал давно, но не был с ним в тесных дружеских отношениях – просто «привет – пока - как дела?» - попросил его помощи в востребовании долга в сумме двести пятьдесят тысяч крон с Николая Князева. Алексей объяснил, что Петрову надо будет лишь записать на видеокамеру их - Князева и Максимова - разговор.
Юрий видел, как Николай Князев без принуждения зашел в дом вместе с Валерием Лойдапом, а затем тихо, без шума и криков, о чем-то беседовал в соседней комнате с Алексеем Максимовым. Потом Максимов отлучился из дома на четверть часа, и у Князева появилась возможность уйти из дома. Но он ею не воспользовался. Дико, не понятно, но факт: он сидел и ждал возвращения Максимова!
По возвращении Алексей пригласил Петрова с видеокамерой в комнату, в которой находился Князев, и началась видеозапись, прерываемая периодически самим Князевым: когда надо было выключить видеокамеру и переговорить с Максимовым без камеры, он ставил лежащую на столе пачку сигарет стоймя. По окончании видеосъемки Петров хотел было покинуть дом, но Максимов задержал его. Юрий увидел, как Князева со связанными за спиной руками и в шапке, натянутой на глаза, подвели к машине и погрузили в багажник максимовского пикапа, посадив рядом огромную сторожевую собаку. Машина направилась к болоту Сели.
До «болота» Юрий Петров, хоть и запинался в своих ответах, что диктовалось слабой волей и разъедающим его страхом, но говорил связно, не сбиваясь и не отступая от первоначальных, досудебных показаний. У «болота» он начал плавать в ответах, путаться, пытался лавировать. И все потому, что правда, которую ему предстояло рассказать суду, оказалась слишком жестокой, а он сам, в свете развития событий, выглядел просто отвратительно, в полной мере проявив свои инфантильность и трусость, густо замешанных на желании занять позицию «моя хата с краю». «Трепетные» ответы Петрова настолько разозлили прокурора, что он не преминул это высказать вслух, заявив: «Такое поведение просто вызывает недоумение...». Как ни выкручивался Юрий Петров, ему пришлось все-таки признаться, что он видел, как Максимов столкнул обвязанную веревками жертву в болото.
Показания Валерия Лойдапа, равно как и парочки Сергеев (Голубятникова и Ильянова), абсолютно не интересны. Да и что могли знать подельники, которых Лойдап назвал наркоманами. Их держали за негров, ограничив участие в преступлении приказами, исходящими от Максимова, отогнать машину Николая Князева в укромное местечко и доставить письма адресатам, подлежащим шантажу. Рассказ Голубятникова и Ильянова свелся к тому, что они не ведали, чью машину им дали сначала на хранение, а затем приказали уничтожить. А что они по-пьянке на ней покатались, да перевернулись – так это бес попутал...
Вторая часть уголовного процесса была посвящена преступлению, совершенному по сценарию Валерия Лойдапа после того, как его 20 августа выпустили на свободу. Согласно обвинительному заключению, Олег Маркарян (кличка «Алюра»), имевший шесть судимостей, после выхода из заключения 13 июля 2001 года явился в офис к Лойдапу и заявил, что-де Князев обещал ему, Маркаряну, работу после освобождения из зоны, но Князев убит. Следовательно, проблему с работой должен, по логике вещей, решить никто иной, как Лойдап. Видя решительный настрой гостя, Валерий, по натуре человек трусоватый, согласился предоставить Маркаряну работу с одним «но». Это «но» заключалось в личных претензиях Лойдапа к одной из бывших партнеров – Елене Латыповой, владелице торговых прилавков, периодически бравшей товар с базы Валерия Лойдапа. Последний поставил перед Маркаряном условие: выбить из Латыповой деньги в размере двадцати пяти тысяч крон. Для облегчения задания Лойдап составил и дал Маркаряну поддельный документ об имеющемся, якобы, долге Латыповой. Бизнесменша пыталась документально доказать Маркаряну, что никакого долга у нее перед Лойдапом не существует, но все напрасно. Тогда она заявила Маркаряну, угрожавшему ей убийством, что готова обратиться в полицию. Маркарян на следствии сказал, что, узнав об обещании Латыповой накапать в полицию, Лойдап сильно испугался, разорвал «липовый» документ и попросил Маркаряна больше не приезжать к нему в офис: «Я тебя не знаю»…
В ходе следствия, пытаясь перевалить вину на Маркаряна, Лойдап спокойно заявил, что Маркарян самовольно взял распечатку по долгам, не зная, что они, долги, старые...
-------------------------------------------------------------------------------------------------------
ОВЦА НА ЗАКЛАНИИ
 |
| Алексей Максимов |
Но Петров-то! Ведь не из их телеги. Что же вынудило его встать на путь преступления, тем более в отношении человека, которого он, по его собственному заявлению, ценил и уважал, зная как президента хоккейного клуба «Централ»? Юрий был игроком клуба и неоднократно сидел за одним столом с Николаем Князевым, отмечая победы.
Судя по показаниям Петрова, данным в суде и почти один в один совпадающими с допросом, записанным на пленку Центральной криминальной полицией, Юрия использовали вслепую. И таким образом посадили на крючок, с которого ему уже было не спрыгнуть. Но поражает не столько ситуация, в которую Петров попал благодаря своей мягкотелости, а то, что все его ответы в суде были окутаны флером страха и изобиловали выражениями «я очень волновался», «я боялся», «я испытывал дикий страх». Он признался, что панически боялся Алексея Максимова, опасался, что тот уберет его как свидетеля. Поэтому и молчал. Зато после ареста написал несколько чистосердечных признаний.
Возможно, насчет неподдающейся описанию дикой, прямо-таки животной трусости Петрова, я слегка переборщила. Что ж - это моя, субъективная оценка его поведения. Но в этой оценке, как мне кажется, я была не одинока: на лицах бывших коллег и потерпевших, находившихся в зале суда, я заметила недоумение и чувство неловкости за то, как трусливо вел себя Юрий Петров и за то, как испуганно бегали его глаза при очередном вопросе-ответе.
Петров рассказал, как он влип в историю и стал соучастником преступления. Как-то раз Алексей Максимов, которого он знал давно, но не был с ним в тесных дружеских отношениях – просто «привет – пока - как дела?» - попросил его помощи в востребовании долга в сумме двести пятьдесят тысяч крон с Николая Князева. Алексей объяснил, что Петрову надо будет лишь записать на видеокамеру их - Князева и Максимова - разговор.
Юрий видел, как Николай Князев без принуждения зашел в дом вместе с Валерием Лойдапом, а затем тихо, без шума и криков, о чем-то беседовал в соседней комнате с Алексеем Максимовым. Потом Максимов отлучился из дома на четверть часа, и у Князева появилась возможность уйти из дома. Но он ею не воспользовался. Дико, не понятно, но факт: он сидел и ждал возвращения Максимова!
По возвращении Алексей пригласил Петрова с видеокамерой в комнату, в которой находился Князев, и началась видеозапись, прерываемая периодически самим Князевым: когда надо было выключить видеокамеру и переговорить с Максимовым без камеры, он ставил лежащую на столе пачку сигарет стоймя. По окончании видеосъемки Петров хотел было покинуть дом, но Максимов задержал его. Юрий увидел, как Князева со связанными за спиной руками и в шапке, натянутой на глаза, подвели к машине и погрузили в багажник максимовского пикапа, посадив рядом огромную сторожевую собаку. Машина направилась к болоту Сели.
До «болота» Юрий Петров, хоть и запинался в своих ответах, что диктовалось слабой волей и разъедающим его страхом, но говорил связно, не сбиваясь и не отступая от первоначальных, досудебных показаний. У «болота» он начал плавать в ответах, путаться, пытался лавировать. И все потому, что правда, которую ему предстояло рассказать суду, оказалась слишком жестокой, а он сам, в свете развития событий, выглядел просто отвратительно, в полной мере проявив свои инфантильность и трусость, густо замешанных на желании занять позицию «моя хата с краю». «Трепетные» ответы Петрова настолько разозлили прокурора, что он не преминул это высказать вслух, заявив: «Такое поведение просто вызывает недоумение...». Как ни выкручивался Юрий Петров, ему пришлось все-таки признаться, что он видел, как Максимов столкнул обвязанную веревками жертву в болото.
Показания Валерия Лойдапа, равно как и парочки Сергеев (Голубятникова и Ильянова), абсолютно не интересны. Да и что могли знать подельники, которых Лойдап назвал наркоманами. Их держали за негров, ограничив участие в преступлении приказами, исходящими от Максимова, отогнать машину Николая Князева в укромное местечко и доставить письма адресатам, подлежащим шантажу. Рассказ Голубятникова и Ильянова свелся к тому, что они не ведали, чью машину им дали сначала на хранение, а затем приказали уничтожить. А что они по-пьянке на ней покатались, да перевернулись – так это бес попутал...
Вторая часть уголовного процесса была посвящена преступлению, совершенному по сценарию Валерия Лойдапа после того, как его 20 августа выпустили на свободу. Согласно обвинительному заключению, Олег Маркарян (кличка «Алюра»), имевший шесть судимостей, после выхода из заключения 13 июля 2001 года явился в офис к Лойдапу и заявил, что-де Князев обещал ему, Маркаряну, работу после освобождения из зоны, но Князев убит. Следовательно, проблему с работой должен, по логике вещей, решить никто иной, как Лойдап. Видя решительный настрой гостя, Валерий, по натуре человек трусоватый, согласился предоставить Маркаряну работу с одним «но». Это «но» заключалось в личных претензиях Лойдапа к одной из бывших партнеров – Елене Латыповой, владелице торговых прилавков, периодически бравшей товар с базы Валерия Лойдапа. Последний поставил перед Маркаряном условие: выбить из Латыповой деньги в размере двадцати пяти тысяч крон. Для облегчения задания Лойдап составил и дал Маркаряну поддельный документ об имеющемся, якобы, долге Латыповой. Бизнесменша пыталась документально доказать Маркаряну, что никакого долга у нее перед Лойдапом не существует, но все напрасно. Тогда она заявила Маркаряну, угрожавшему ей убийством, что готова обратиться в полицию. Маркарян на следствии сказал, что, узнав об обещании Латыповой накапать в полицию, Лойдап сильно испугался, разорвал «липовый» документ и попросил Маркаряна больше не приезжать к нему в офис: «Я тебя не знаю»…
В ходе следствия, пытаясь перевалить вину на Маркаряна, Лойдап спокойно заявил, что Маркарян самовольно взял распечатку по долгам, не зная, что они, долги, старые...
-------------------------------------------------------------------------------------------------------
Комментариев нет:
Отправить комментарий