Прошли выборы в парламент Эстонии. Спустя два месяца перепалка тупоконечных с остроконечными больше не загрязняет информационное пространство.
Люди спокойно вздохнули — им перестали забивать голову вроде бы бесцельной политической рекламой.
Но, реклама бесцельна только на первый взгляд. Действительно, подавляющее большинство потребителей образования на русском языке давно уже централизованно и жестко отключено от участия в выборах, никто их интересы в Эстонии не представляет. Сам процесс выборов имеет мало практической пользы для этой категории населения. Тем не менее, нетрудно было заметить насколько активно эксплуатировали тему образования сразу несколько политических партий. Расчет местных политтехнологов, скорее всего, строился на том, что широкая общественная среда русской аудитории отрезонирует всей своей массой и создаст нужное общественное мнение, которое будет воздействовать на имеющих право голоса. Даже Март Лаар, выскочив за пределы всякой совести, радостно внушал по-русски о "самой честной партии, которая никогда не врет избирателю", внушал людям, которые им же лишены избирательного права.
Можно только сделать вывод — прямо подтвержден тот факт, что создание Совета русских школ связано с массовыми настроениями в русской среде, а сама русская школа — одна из тем с наивысшим приоритетом. Это подтверждение является, пожалуй, одним из самых важных положительных моментов, поскольку уже оспаривает на практике часть недобросовестных заявлений политиков.
Есть некий положительный итог и в том, что достаточно одиозная, после своих высказываний и ультимативных действий в прошлом году, фигура г-на Лукаса покинула кресло министра образования. Уже примерно понятно становится дальнейшее поведение персонажей, но примечательно и то, что персонально г-н Лукас пришел к конфузу — достойному диалогу и общественному согласию он противопоставил диктаторские методы и это качество навсегда останется в его резюме.
Ценой собственного конфуза г-н Лукас нагромоздил целый клубок проблем и политизированных заявлений вокруг образования на русском языке. Нам же нужно совсем другое — позитивное решение вопросов в рабочем порядке, в интересах весьма обширной целевой группы населения. Поэтому, для обсуждения считаю необходимым высказаться по особо растиражированным постулатам:
Поскольку русская школа насчитывает сотни лет развития, то вполне понятно, что глобально оспаривать ее жизненность - занятие крайне бессмысленное. Поэтому необходимо уточнить и локализовать, где именно и для кого именно русское образование неконкурентоспособно? В этом вопросе встречаются совсем не политики, а конкретные выпускники с конкретными условиями рынка труда. Выпускник продает свои услуги, а покупателем является Рынок, тут сразу становится понятно кто закажет музыку. Рынок заказывает и Рынок платит. Причем рынка, к примеру, "Имени Партии Реформ" в природе не существует, да и никогда не появится.
В реальной жизни рынок живет собственной жизнью. В небольшой стране этот рынок труда во многом подчиняется внешним факторам. Что касается конкретно Эстонии, то тут три основных направления — внутреннее, западное и российское. Каждый может оценить значимость этих направлений, достаточно опросить несколько десятков знакомых о том, как они за 20 лет решали проблему обеспечения семьи.
Из статистики известно, что количество выезжающих на заработки в западном направлении давно уже достигло тысяч человек. Целые отрасли выживают только за счет запада — большинство IT-фирм работают по западным заказам, выживание строителей без Финляндии и Швеции вообще немыслимо. Аналогично и в направлении России — те же самые строители и многие жители Ида-Вирумаа всегда выживали только за счет работ на выезде. Знаменитый город нефтяников Когалым, к примеру, чуть ли не целиком построен "эстонскими финнами" — т.е. русскими из Эстонии (русская зарплата при финском качестве).
Отсюда следует простой вопрос — о какой конкурентоспособности можно говорить, если русский ученик по всем предметам будет тотально заперт в неродном эстонском языке? Для 2-х из 3-х частей рынка труда это не имеет никакой практической потребности. Вывод также прост — нужно требовать высокого качества изучения эстонского языка на уроках именно эстонского, а не на географии или математике. Предметы необходимо качественно учить на родном и качественно учить 1-2 иностранных языка (английский, немецкий и т.д.). Только тогда выпускник будет конкурентоспособен. Особенно во время кризиса, когда вообще никому не известно что будет завтра.
Поэтому пропорции образования из условий неопределенности рынка — 30% на эстонском, не менее 40% на родном языке и до 30% на иностранном. География, например, на английском — разве не замечательно? Разве на эстонском языке в Америке или Японии дорогу спрашивают? Рынок подсказывает — превышение часов на неродном эстонском выше 30% приведет к резкой потере конкурентоспособности молодого человека. Неопределенность рынка — вот главный фактор для размышления. Я даже не беру тут в расчет фактор громадности российского рынка, как наиболее естественного экономического резерва для человека с родным русским языком.
Итак, именно Рынок объективно определяет потребности в образовании и именно Рынок задает критерии конкурентоспособности. Без всякой политики. Когда Министерство образования начинает вставлять в свою аргументацию экономические термины на основе политических устремлений министров, сразу возникает вопрос — достаточен ли у педагога уровень профессионализма в экономике? Автоматически возникает вопрос независимой экспертизы экономических заявлений Министерства образования. Возникает вопрос — готово ли министерство образования дать гарантии трудоустройства выпускникам школ и вузов? Министерство образования собирается давать прогнозы будущих экономических кризисов и отвечать за пути выхода из них?
На все вопросы ответ отрицательный. Выпустив человека из школы, чиновники министерства уже ни за что отвечать не собираются. Вся ответственность целиком ляжет на плечи молодых людей и их семьи. Так с какой же стати тогда министр образования диктует, на каком языке получать образование? Очень странная картина получается — чиновник, не несущий ни малейшей ответственности, диктует людям, на которых эта ответственность лежит безраздельно и без всяких гарантий со стороны государства.
Ответ чиновнику — право родителей на выбор языка обучения своего ребенка превыше желания политизированного чиновника. Тем более, что право родителей на выбор и право ребенка на обучение на родном языке закреплено как законами государства, так и самое главное — всеми международными конвенциями. Базовый принцип — уровень прав родителей и их детей полностью соответствует их уровню ответственности. Если Министерство образования собирается противоречить этому базовому принципу, следовательно оно наносит удар по будущему Эстонии и, самое главное, по будущему каждого ребенка.
------------------------------------------------------------------------------------------------------
Комментариев нет:
Отправить комментарий