История одной военной легенды. Гитлер на фото выглядит как всегда

(Фотографии с фотопленки Вальтера Шульца)

В 1936 году Шульц приступил к выполнению трудовой повинности.
Труд должен был «облагораживать» людей.

Год за годом в Сербии вспоминают один случай времен Второй Мировой войны. Напоминанием служит сфотографированная 20 июля 1941 г. сцена в сербском городке Смедеревска Паланка: 16 пойманных вермахтом югославских партизан стоят, связанные, перед стогом сена в ожидании расстрела. Немцы уже подняли винтовки, когда один солдат бросил свою, и сказал: «Я не буду стрелять! Они невиновны». Офицер, не верит своим ушам. Кто-то отважился не выполнять приказ, может, он вообще хочет поднять бунт? И мгновенно решает: солдат должен встать к партизанам, и вместе с ними быть расстрелянным.

Вальтер Шульц хранит свои воспоминания
в двух фотоальбомах. Первый имеет заголовок:
«Трудовой округ-IV Восточная Померания»

Так изображают случившееся после войны свидетели, так выглядит описание в газетах. Впоследствии выплывает на свет таинственная серия фотоснимков, о которой до сих пор неизвестно, кем она сделана. На ней виден мужчина в немецкой военной форме, без каски и винтовки, в сопровождении двух вооруженных солдат вермахта идущий к приговоренным. Когда фотографии были опубликованы в Югославии, там нашлись очевидцы, утверждавшие, что на фотографиях запечатлен Йозеф Шульц — в момент, когда он после отказа выполнять приказ идет к пленным, чтобы вместе с ними быть расстрелянным.

В Югославии немецкий отказник стал народным героем. Ему ставились памятники, посвящались фильмы и стихи, его поступок попал в школьный учебник. На месте расстрела его именем была названа улица. Йозеф Шульц стал «хорошим немцем», врагом с человеческим лицом. Также и в Германии этот случай не остался без внимания. Многочисленные журналы и газеты сообщали о мужественном ефрейторе. Основному лейтмотиву публикаций в наибольшей степени соответствует заголовок репортажа из «Квик» за август 1966 года: «Разыскивается герой». Кто был тот немецкий солдат, что предпочел умереть, чтобы не убивать?

Построение (возрождение) нации через дух труда:
приветственное обращение к приступающему к трудовой
повинности.

Этим вопросом задавались и прокуроры центрального органа земельного управления юстиции по расследованию национал-социалистических преступлений в Людвигсбурге. По их приказанию долгое время спустя после расстрела 1941 года были допрошены его свидетели. Сербская история оказалась для людвигсбуржцев чрезвычайно неприятной. Множество раз обвиняемые ссылались на, так называемый, противоправный приказ как основание крайней необходимости, утверждая, что вменяемые им в вину преступления, например, расстрел евреев, они должны были совершать, чтобы спасти собственные жизни. Отказавшегося выполнять приказ о казни тут же повесили бы самого на ближайшем суку, звучал их аргумент. Правда, адвокаты обвиняемых никогда не смогли доказать, что такие случаи действительно имели место, тем не менее ссылка на противоправный приказ как основание крайней необходимости во многих процессах оставалась надежным элементом линии защиты. И случай в Смедеревска Паланка, играющий на руку предполагаемым национал-социалистическим преступникам, всплыл как на заказ.

Заниматься строевой подготовкой,
стоять навытяжку, брать лопату «на караул»,
входило в ежедневные упражнения
молодых людей в это время.

Михаэль Мартенс, в 2002-2009 годах корреспондент этой газеты в Белграде, ознакомился с протоколами, и выяснил при дальнейших розысках, что некоторые участники той истории до сих пор живы. Выяснилось, что реальная история должна была происходить не так, как она рассказывалась. Существующая версия рассказывает в первую очередь о путях и заблуждениях памяти и коллективном вытеснении воспоминаний.

Мы публикуем здесь отрывок из его книги, вышедшей на днях, «Поиски героя — история солдата, который не хотел убивать».

Когда мы встретились, с момента события прошло уже почти 70 лет, но Вальтер Шульц до сих пор спрашивает себя, почему тогда его брат захотел быть расстрелянным. Больше не существует страны, в которой Йозеф Шульц нашел свою смерть, не бывшую столь неотвратимой, страны нет, но памятники ему все еще стоят, и даже улица носит его имя. Брат стал там знаменитым, и его имя не забудется никогда. И все равно господин Шульц не понимает, почему его брат решил, что лучше быть убитым, чем убивать самому. Почему он просто не выстрелил в воздух? Никто не заметил бы этого. Он пережил бы этот день, и при некоторой удаче вернулся бы домой с войны.

Шульц отправляется во Францию. Он фотографирует разрушения, причиненные войной.

Мы условились о встрече в ресторане в центре новой части города. Вальтер Шульц, с тростью и шляпой, мелкими, очень осторожными шагами передвигается в мире, где уже десятилетия едва ли кто носит подобные, как у него, шляпы. За едой он не снимает ее, и рассказывает о своей семье. Его отец погиб в 1915 году во время второй битвы на реке Ипр. Вальтеру, младшему из трех детей семьи Шульц в Дортмунде, был едва месяц, когда из Фландрии пришло извещение о смерти. Мать больше не выходила замуж, и растила детей одна. Им стало легче жить лишь тогда, когда Йозеф, старший из сыновей, нашел работу оформителя витрин, и стал приносить домой деньги. Но это длилось недолго, и война пришла и за детьми Берты Шульц.

Затонувшее судно.

Разрушенный мост.

Разбомбленные рельсы.

Поездка сквозь руины французского города.

История войны в фотоальбоме

Вальтер Шульц хранит воспоминания о том времени в двух фотоальбомах. Один озаглавлен, как «Трудовой округ IV Восточная Померания». Это альбом наподобие тех, в которые собиратели открыток клеят своих футбольных звезд. Альбом из Восточной Померании содержит, правда, также фотографии юношей с атлетически сложенными фигурами, на вместо игры в футбол они роют рвы, вскапывают поля, занимаются утренней зарядкой, маршируют с полной выкладкой, получают по котелкам еду, занимаются строевой подготовкой, отдают воинскую честь, стоят навытяжку, берут лопаты «на караул», докладывают. Есть фотографии 1936 года, когда Шульц был призван в RAD (имперская трудовая повинность). На фото первой страницы запечатлено примерно две сотни мужчин перед стеной большого ангара, на стене красуется надпись «Работа облагораживает».

Из Франции Шульц был перемещен в Болгарию,
чтобы оттуда сразу же следовать дальше в Африку.
Нищий на обочине дороги в Болгарии.

Что было далее, облагороженный трудом Шульц держит в другом альбоме. На его переплете из темно-коричневой искусственной кожи серебряный орел взмахивает крыльями, чтобы взлететь со страной добычей — свастикой в когтях правой лапы. Под орлом, который, очевидно, кормит своих птенцов серебряными свастиками, стоят слова «Моя служба». Альбом с орлом рассказывает историю ефрейтора Вальтера Шульца, призванного в наземный персонал люфтваффе, сначала размещавшийся на аэродроме Бонн-Хангелар. Когда Гитлер однажды посетил Хангелар, Шульцу удалось с близкого расстояния сделать его снимок. На нем Гитлер в светлой шинели, и выглядит, как обычно на фото.

Танцевальный номер в исполнении
болгарских уличных детей.

Война настигла ефрейтора Шульца, когда он гостил у матери в Вуппертале. Она имела вид телеграммы с текстом: «Немедленно вернуться в часть! 1-я эскадрилья». Телеграмма пришла 24 августа 1939 года в 14.45, за неделю до нападения на Польшу. Это была единственная телеграмма, полученная Вальтером Шульцем за всю жизнь, и он вклеил ее в альбом с серебряным орлом. В альбоме вместо полуголых парней из Восточной Померании видно много одетых мужчин с винтовками. Во Франции Шульц фотографировал, кроме этого, разрушенные мосты и города, сожженные британские и французские танки, а также замок под Руаном и пленного французского солдата. Пленный не был первым французом, но оказался первым чернокожим, которого он встретил в своей жизни. Негр смеется в камеру, наверное, он думает, что для него война закончилась. Затем идут фотографии с атлантического побережья, из тыла. Чисто убранные столы с цветами и белыми скатертями. Это еще была милая война с хорошим вином и пирогом на десерт.

Мальчик в униформе.

Несколько страниц дальше, и Шульц внезапно уже в Болгарии. Его подразделение должно следовать через Софию на греческую границу, а оттуда — в Африку. По какой-то причине они застряли в городе Разград, центре одноименной провинции, расположенном дальше от Африки, чем София. По пути в Разград подразделение встретило цыганку, показавшую солдатам свою грудь. Шульц и это заснял на пленку. Вокруг цыганки, поднявшей свою блузу, и демонстрирующей истощенное тело, стоят две дюжины земляков Шульца, и смеются. Лишь некоторые смотрят заинтересованно. Один отвернулся.

После этого приключения ефрейтор Шульц оказался, все же, не в Африке, а в России, на одном аэродроме под Смоленском. Там у него уже больше не было времени, чтобы фотографировать. Где-то в конце 1941 года в Смоленске он получил весть о смерти своего брата. О подробностях, говорит он, его матери и ему тогда умолчали: «Только было сказано, что Йозеф пал смертью героя в борьбе за Германию. Что произошло в действительности, я узнал только три десятилетия спустя. Мать к этому времени уже давно умерла». С тех пор едва ли был хоть один день, когда он не размышлял бы о смерти брата.

Переброска в Африку не состоялась. Вместо этого они оказались в городе, административном центре провинции Разград. По пути туда солдаты встретили цыганку, показавшую им свою обнаженную грудь.

«Я не знаю, почему Йозеф себя повел тогда таким образом. Это для меня загадка».

Может, имеются какие-то намеки?

«Нет, Йозеф был спокойный человек, но не меланхолик. Он мог быть очень веселым, когда мы что-то праздновали. Он хорошо играл на пианино, чему сам научился в ремесленном училище в Вуппертале. Кроме того, он охотно рисовал. У него очень хорошо получались репродукции картин старых голландцев».

Он не говорил ничего такого, что могло бы объяснить его последующее поведение?

Прием пищи в полевых условиях.

«Никогда. И ничего нет такого, что я мог бы назвать (в свидетельство того), что он уже ранее был героем. Он не был им. Также он не был вспыльчив или безрассуден. Он никогда не был драчуном, наоборот. Он был мягкий человек».

У вас есть предположение, почему ваш брат так поступил?

«Он не мог причинять зло другим. Может быть, все дело в этом. Но точно я не знаю этого и по сей день. Я не могу представить, что его побудило к этому».

В некоторых газетных статьях утверждается, что он был противником Гитлера.

«Нет, им он не был, абсолютно. Он был нормальный бюргер».

Шульц призван, наконец, в ряды наземного персонала люфтваффе,
базирующегося на аэродроме Бонн-Хангелар.

От него остались письма?

«Нет. Его письма хранились у матери на Германенштрассе. Квартира была разбомблена, и полностью сгорела. А вместе с ней и шкаф с грампластинками. Там было свыше 200 пластинок, Рихард Таубер и прочее».

Туман вокруг истинных обстоятельств

После еды Вальтер Шульц усаживается в своей квартире за стол с пачкой документов, собранных им по делу своего брата в течение десятилетий. Кроме газетных статей он хранит также письма одного депутата бундестага, который в 70-е годы пытался выяснить истину по этому делу. «Этот депутат послал множество запросов во все мыслимые инстанции, как вдруг это дело было внезапно остановлено. Я никогда не мог понять, почему не были опрошены люди, бывшие в той расстрельной команде. Они ведь еще до сих пор живы», — говорит Шульц. Он достает из кипы лист старой бумаги, осторожно его разворачивает, и говорит: «С этого все и началось». Это извещение о смерти, датированное 9-м августа 1941 года, выданное штабом части с номером полевой почты 42386 С. Им Берта Шульц извещалась, что ее сын погиб в перестрелке с коммунистами:

Эскадрилья «Герман Геринг».

«Простой (скромный) крест украшает его могилу! Он погиб, как герой! В ходе ожесточенной перестрелки он получил рикошетом пулю в правое легкое. Затем подошедшее подкрепление обратило банду коммунистов в бегство, и Ваш сын был перевязан. Но любая возможная помощь оказалась напрасной. Он умер в течение нескольких минут.

Гитлер, прибывающий в Хангелар.

Кошелек с содержимым: 12 рейхсмарок, 2 ключа и обручальное кольцо

Разные пустые конверты

Медальон, содержащий различные фотографии

Кусок мыла для умывания, столовый прибор из 4-х предметов

Кусок мыла для бритья, 4 носовых платка

Автоматический карандаш (посеребренный), один блокнот

Очки, письма из дома

Губная гармошка, письмо домой

Ножницы, письмо домой

Ручные часы марки «Экзита»

Карманное зеркальце и расческа

Шульцу удалось сфотографировать Гитлера с близкого расстояния.

По всем вопросам социального обеспечения и оказания помощи Вам надлежит обратиться в соответствующие ведомства вермахта, местоположение которых Вам охотно сообщат в любом военном учреждении. Мы скорбим вместе с Вами об утрате своего сына, поскольку он был, всем нам, ценный и надежный товарищ. Он навсегда останется в нашей памяти.

Подпись: Голлуб

Оберлейтенант, командир роты».

Письмо, конечно же, содержит ложь с целью сокрытия истинных обстоятельств смерти его брата, говорит Вальтер Шульц. Он рассказал еще довольно много, но когда я снова прослушиваю запись, мне кажутся самыми важными именно эти три предложения: «Я не знаю, как поступил бы сам на месте Йозефа. Мне кажется, я бы так не сделал. У меня не хватило бы духу».

Суть времени

--------------------------------------------------------------------------------------------------------