Сэр Ян Кершоу (родился в 1943) до своего выхода на пенсию в 2008 году преподавал в университете Шеффилда. Всемирную известность получил после выхода биографии Гитлера в двух томах (1998, 2000). |
Британские историки в массе своей прекрасные рассказчики, но среди всех представителей этой гильдии Ян Кершоу владеет особенно пленительным стилем, он сам говорит о своей новой книге, как «нарративе», рассказе. Она действительно просто потрясающая. Выпущенная издательством «Пингвин» под названием «Конец гитлеровской Германии, 1944-1945», она также запланирована к печати издательством «ДВА» как «Конец. Борьба до самого краха — национал-социалистическая Германия 1944-1945», книга представляет собой монументальную биографию Гитлера, и исследует механизм, благодаря которому система национал-социалистического государства функционировала до самого своего горького конца. Эта тема не исследована еще и поныне. В разговоре с «Вельт онлайн» историк ведет нас сквозь пучины времени, и по настоящий день являющегося для нас парадигмой страха и ужаса.
Сэр Ян Кершоу: да есть еще что-то, например, остающийся неразрешенным вопрос об окончании мною биографии Гитлера. Разумеется, я полностью закончил с решающей фазой, тем не менее жизнь Гитлера была и остается в фокусе моих исследований. Я хотел бы сообразно с этим больше знать о немецком обществе того времени, оно поражает меня в смысле следующего вопроса: как могла система функционировать до самого своего конца, и как это вообще было возможно — функционировать?
Вельт онлайн: И каков Ваш ответ?
Вельт онлайн: Вы говорите о «менталитете», который хотите исследовать в поисках разъяснения системы и того, как она функционировала до последнего вздоха.
Кершоу: Некоторые утверждают, что поиск ответов в менталитете в большей части дань моде. Но это не так, поскольку я изучал образ мыслей, менталитет уже в своих ранних работах, посвященных отношению немцев к режиму, в 70-е годы. Сейчас я исследую конкретно, на каком образе мыслей основывались организационные структуры, что позволяло им функционировать до конца.
Вельт онлайн: Нашли Вы какие-нибудь следы того, что Дэниел Гольдхаген охарактеризовал предрасположенностью немцев как народа к собственному самоубийству?
Вельт онлайн: Вы имеете в виду понятие долга?
Кершоу: Да. Это ключевой компонент вопроса, почему все продолжалось так долго. Я вспоминаю Фридриха Вильгельма Критцингера, статс-секретаря рейхсканцелярии, который на допросе на вопрос, почему он столь усердно продолжал работать дальше, когда все было уже проиграно, удивленно ответил: «Как чиновник со стажем я обязан быть лояльным своему государству». Подобное было и с военными, прямо присягавшими Гитлеру на верность. В этом отношении существует некая разновидность «тенденции», которая указывает им направление, в котором следует держаться, и позволять режиму извлекать из них для себя пользу.
Кершоу: Я не могу Вам возразить, хотя понятие особого немецкого пути является проблемным и обильно критикуемым. Но, пожалуйста, поразмыслите: в моей книге речь идет о периоде от июльского покушения в 1944 году и до конца...
Вельт онлайн: Слишком поздно для философских размышлений о неповиновении...
Кершоу: Это да, но что еще мог делать обычный немец в это время? Режим слишком сильно проник во все поры общества. Возьмите простого солдата: почему он продолжает воевать? Ответ зачастую был: потому что не было другого выбора. Механизм подавления, террор исключали какой-либо выход.
На так называемом процессе «Вильгельм-штрассе» (1947-1949) в Нюрнберге статс-секретарь Эрнст фон Вайцзеккер был обвинен в заговоре против мира и участии в преступлениях против гражданских лиц. |
Кершоу: В своих сочинениях о нацистском периоде я всегда пытаюсь избежать упрощающих объяснений. Террор в первую очередь воздействует на низшие слои общества, на простых граждан, рядовых солдат: на их уровне невозможно какое-либо организованное сопротивление. Революция снизу, как в конце Первой Мировой войны, просто немыслима. Ключевая проблема, с которой я сталкиваюсь, находится вовсе не внизу социальной лестницы, а, наоборот, среди элиты, среди групп, которые имеют доступ к тому, чтобы определять форму власти.
Вельт онлайн: И почему?
Кершоу: Вверху имелось достаточно возможностей свергнуть режим. Примерно, как революцию в Германии в 1918-м, в России в 1917-м году. Но более привычным для авторитарных режимов является путч: его попытались совершить в 1944-м году, но безуспешно. Зато это удалось Большому фашистскому совету в Италии, который был создан Муссолини, и его же сверг в 1943 году. Хотя, теоретически, над Муссолини был правитель еще более высокого уровня - король. Итак, итальянский фашизм смог сам свергнуть с трона собственного диктатора. Ничего и близко не было в Германии: Гитлер был главой государства, главой режима, главой партии и верховным главнокомандующим...
Кершоу: Да, в современной форме. Он даже решительно возражал против сената НСДАП, в компетенции которого был выбор следующего вождя партии. Также не было никакого кабинета министров, а верховное командование вермахта, к примеру, нельзя сравнить с британским Объединённым комитетом начальников штабов, объединявшим командование отдельных родов вооруженных сил. Гитлер предпочитал обходиться с отдельными подразделениями на свое усмотрение, и никто не мог даже в своих мечтах помыслить о том, чтобы обсуждать с ним альтернативные варианты. Следовательно, не имелось и другой формы лояльности, как беспрекословное подчинение.
Вельт онлайн: Но, по меньшей мере, воля имела альтернативу?
Кершоу: Нет, не в эти последние месяцы, что также позднее утверждали и отдельные генералы.
Кершоу: Наверняка, важной составляющей была защита Германии от большевизма. На Западе были куда большие стремление и готовность заключить сделку с врагом.
Вельт онлайн: Но это так и не стало реальностью.
Кершоу: Я даю Вам ссылку на подслушанные разговоры немецких генералов в англо-американском плену. Там часто речь заходила о «чести». Если кто-нибудь начинал говорить о том, «... если бы мы открыли фронт на Западе, и раньше впустили союзников», ему тут же единогласно возражали, что «...немецкий генерал никогда не сможет пойти на это».
Кершоу: Тем важнее для историка, не подходить к истории с позиции своего собственного времени, а исследовать, какой менталитет господствовал в конкретную изучаемую эпоху. Возьмем в качестве примера генерала Хейнрици. Когда Шпеер в несколько дилетантской манере предложил ему убить Гитлера, тот дал следующий ответ: «Я давно порвал с Гитлером, но убить его - сделать такой шаг я считаю немыслимым. Генерал не может нанести предательский удар в спину. Как христианин я тоже не могу пойти на убийство».
Американские танки охраняли нюрнбергский дворец правосудия от возможных нападений. |
Кершоу: Но Вы забываете, что помимо монархии существовала реальная властная структура - парламент, и он был совершенно независим от короны. У британцев нет такого понятия, как «государство», его заменяет система разделения функций между королевской династией и парламентом. Если последний придет к убеждению, что определенный монарх больше не служит своей стране, то он может заставить его отречься от престола. В Германии времен нацизма не было подобного разделения - государство было Гитлером, а Гитлер был государством. В подобном случае присяга на верность приобретает особое значение. Я вспоминаю слова генерала Георга-Ганса Рейнгардта, который точно знал, что должен был вопреки приказу фюрера в январе 1945 года отвести свои войска со все более приближающегося Восточного фронта, иначе они были бы разгромлены, но в обоснование дальнейшего сопротивления, как бы тяжело это ни было, он сказал: «Это жестокая Необходимость»
Еще и сегодня в «Зале 600» проходят судебные слушания. |
Кершоу: Среди них имелись нацистские фанатики, отчаянные, доносчики, которые становились тем безжалостней, чем очевидней прояснялось поражение системы. Имелось много случаев, когда именно в последние дни сводились старые счеты между людьми. По принципу: если мы все идем ко дну, то ты должен прихватить с собой другого, который, возможно, радуется наступающему концу.
Вельт онлайн: Почему в это время никто не руководствовался словом «патриотизм»? Любовь к отечеству, побуждающая прекратить причинение ему дальнейшего ненужного вреда?
Кершоу: Я очень хорошо понимаю Ваш вопрос. Можно сказать, что в этот момент, наоборот, именно нацисты высшего ранга стали противоположностью патриотов, и первый среди них — Гитлер, который хотел видеть свой народ проклятым и обреченным на гибель. Мы не говорили о нем, но в конечном счете именно роль оставалась решающей до самого конца.
Гитлер. Неизвестный солдат. 1914-1918
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Комментариев нет:
Отправить комментарий