В отличие от энергобезопасности, которая пока не является главной задачей НАТО, киберзащита относится к числу его приоритетов, сказал в интервью Postimees заместитель генсека НАТО по новым вызовам безопасности Габор Иклоди.На встрече министров обороны стран НАТО в 2008 году в Вильнюсе тогдашний генсек альянса Яап де Хооп Схеффер подчеркнул, что киберзащита — это в первую очередь задача каждого государства. Что изменилось с тех пор? С какого момента киберзащита стала делом НАТО?
Думаю, что с тех пор мир значительно изменился. И не только в плане цифр — все более актуальной проблемой становится киберопасность. Связанные с Эстонией события показали, что кибернетическое нападение может нанести серьезный урон государству.
Пример Грузии четко продемонстрировал, что кибератаки — часть современного ведения войны. Среди последних важнейших событий можно отметить также атаки на банковские карточки Visa и MasterCard.
На саммите в Лиссабоне в ноябре прошлого года было сказано, что нападение остается нападением, независимо от того, совершается оно с земли, из воздуха или из киберпространства.
Основная функция НАТО не изменилась, это по-прежнему защита стран, народов и территорий. Если мы признаем, что киберопасность может нанести стране огромный урон, то НАТО как союз, главной задачей которого является безопасность, должен помогать странам наращивать необходимую мощь и оборону.
Вы можете описать ситуацию, когда в случае киберопасности могут быть задействованы 4-я и 5-я статьи договора НАТО? Какого масштаба должны быть эти атаки?
Это очень трудно определить. И не совсем разумно придумывать конкретные сценарии или постановки.
Если государство подвергнется массированной атаке, то, очевидно, оно обратится в Североатлантический совет. Это событие рассматривается в рамках 4-й статьи. Затем пройдут консультации, и будут сделаны выводы в отношении следующих шагов: как защитить эту страну, как остановить нападение, какие восстановительные работы провести, какой ответ может последовать со стороны альянса.
Это открытый вопрос. Думаю, что страх будет работать до тех пор, пока не определится нападающая сторона. Мы ясно дадим понять, что не следует планировать масштабное нападение на нас, мы воспримем его всерьез. В принципе об этом говорилось в Лиссабоне: киберопасность реальна, и если на нас будет совершено нападение, мы отнесемся к нему серьезно.
Если это парализует страну, мы постараемся нанести ответный удар.
Мы не знаем и не хотим говорить, каким будет ответ — экономическим, политическим или каким-то другим. Мы не знаем и мы не должны уточнять.
Это касается не только киберзащиты. Даже терроризм автоматически не влечет за собой действие 5-й статьи (5-я статья Вашингтонского договора была задействована лишь однажды, после террористических атак на США. — Ред.). Ни одно предписание не указывает, что если на страну — члена НАТО совершено террористическое нападение, то должна быть задействована 5-я статья.
События пойдут по тому же сценарию: консультации в рамках 4-й статьи, в ходе которых союзники обсудят вопрос, как лучше всего защитить эту страну.
Хотя о кибернетической защите в последнее время говорят все чаще, в нашем регионе важна также энергетическая безопасность. Насколько интенсивно обсуждается сейчас эта тема в НАТО?
Это, вероятно, самый противоречивый вопрос: играет НАТО свою роль в сфере энергетической безопасности или нет. Никто не отрицает, что определенная роль у него есть, но какая именно эта роль, надо еще обсудить. Например, в каких сферах НАТО может претендовать на определенную роль, а в каких продолжать движение вперед не стоит.Одна из таких сфер — защита критической инфраструктуры. Вообще все согласны с тем, что у НАТО должна быть здесь своя сфера действий. Но тогда необходимо найти ответ на вопрос, какую инфраструктуру, где и как мы должны охранять. Мы не говорим о военнослужащих НАТО, стоящих на протяжении всех энергетических линий, которые проходят, например, через Кавказ. Такого не планируется.
Но если посмотреть на пути снабжения, например, на морские пути, то антипиратская миссия НАТО у побережья Сомали является одним из таких вариантов. Если по какой-то причине крупный канал снабжения будет блокирован, НАТО может взять на себя обеспечение союзников необходимыми запасами энергии.
Мы должны точнее определить, какова роль НАТО во всех этих сферах, в том числе и в части кибернетической защиты. Мы должны активнее развивать партнерство с другими странами. Например, вопросы распознания кибератаки можно решать намного эффективнее, если в общую сеть входит больше стран.
Но если мы говорим об энергетической безопасности, нам нужно развивать и расширять сотрудничество, причем здесь у руля стоит не НАТО, а скорее занимает Европейский Союз. В этой сфере гораздо больше международных участников, поэтому НАТО следует договариваться с ними. Может быть, мы сможем выполнить роль небольшого субподрядчика и все-таки внесем свой полезный вклад.
Потребуется множество дискуссий и диалогов с этими партнерами. Даже по такому вопросу, как терроризм. Вопрос заключается не в том, чтобы преследовать отдельных террористов в попытке нейтрализовать их, а в упреждении. Но что такое упреждение?
Передача данных разведки, развитие возможностей, содействие тем странам, где существует такая проблема. Мы должны помочь этим странам уничтожить террористов на месте и не ждать, когда террористы явятся к нам.
Ещё по данной теме:
Число эстонских разведчиков — тайна, но зарплата известна
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Комментариев нет:
Отправить комментарий