Перевод русскоязычных школ на латышский язык обучения до сих пор остается одной из самых спорных страниц современной истории Латвии. Насильственно проводимые реформы воспринимались ее противниками как грубое нарушение прав нацменьшинств. Тем не менее, именно они подтолкнули к качественным изменениям латвийское общество, результатом которых стало появление в Риге первого русского мэра.
Недетская борьба
Подготовка болезненных реформ в системе образования продолжалась в течение десяти лет. В 1995 году Сейм Латвии постановил изучать в школах нацменьшинств на латышском языке два предмета в основной школе (1-9 классы) и три предмета в старшей (10-12 классы).
В 1998 году была принята новая редакция Закона об образовании,предусматривающая полный перевод на латышский язык преподавания с 10-го по 12-й класс. "Час икс" был назначен на 1 сентября 2004 года. Правда, в последний момент парламенту под давлением общественности пришлось смягчить документальную формулировку, понизив объем учебных часов на латышском со 100% до 60% (оставшиеся 40% уроков позволялось проводить на родном языке).
Внедрение реформы сопровождалось беспрецедентными акциями протеста. Согласно опросу Балтийского института социальных наук, переход на пропорцию "60:40" в 2004 году поддерживали только 20% русскоязычных учителей, 15% учащихся и 13% родителей.
Весной 2003 года был создан специальный Штаб защиты русских школ, усилиями которого впоследствии была проведена серия пикетов, забастовок и манифестаций. Самым крупным из них стал митинг 1 сентября 2004 года, собравший 30 000 участников. Мощный резонанс в СМИ, в том числе международных, вызвала многодневная голодовка, устроенная группой родителей русскоязычных детей.
Эксперимент без контроля
"Реформа изначально казалась очень политизированной, — считает социолог Айгар Фрейманис. — Много внимания уделялось политическим дебатам, освещению общественных протестов, и непропорционально мало говорилось об интересах тех, кого планируемые изменения касались напрямую, — школьников, родителей, учителей".
Подтверждением этих слов служит и полное отсутствие интереса авторов реформ к результатам своего труда. За шесть лет, прошедшие с начала эксперимента, Министерство образования Латвии не провело ни одного масштабного исследования.
Мнения непосредственных участников процесса сильно разнятся. Один из главных идеологов реформы, тогдашний министр образования Латвии Карлис Шадурскис считает, что в целом затея удалась: результаты централизованных экзаменов в русскоязычных школах за 2005 год не отличались от показателей предыдущих лет. Накануне старта исторических преобразований Минобразования рапортовало о готовности к реформам 80% нелатышских школ.
Ученики и педагоги иначе вспоминают события тех лет. "У меня было по два комплекта учебников по каждому предмету, — рассказывает сегодняшняя студентка вуза Анна. — Латышский экземпляр брала в школу, а по русскому занималась дома, пытаясь понять, что нам говорили на уроке. Домашние задания переводила со словарем. Времени уходило много. Но оценки по физике и химии все равно сразу скатились на 2-3 балла вниз".
Учителя о лингвистических реформах даже сегодня соглашаются говорить только на условиях анонимности. Многим из их коллег, не сумевшим или не захотевшим подчиниться новым правилам в 2004-м, пришлось уйти из профессии. Оставшимся (в силу отсутствия нужного уровня знаний языка) конспекты своих уроков приходилось обычно зазубривать наизусть.
"Ни о каком творчестве естественно не было и речи. Я просто приходила в класс и надиктовывала детям текст. Тогда все очень боялись проверок", — вспоминает преподаватель химии одной из рижских школ.
Психологическая обстановка в школах была непростой. Подростки — а реформа в первую очередь затронула тех, кому было от 15 до 17 лет — агрессивно воспринимали навязываемые им перемены. Самым популярным ответом о причинах невыполненного домашнего задания был: "Я не понял/а, что там написано".
Довольно скоро билингвальный фактор отразился и на уровне успеваемости. Если в 2005 году средний балл на централизованных экзаменах по математике в русскоязычных школах были на 5% ниже, чем в латышских, то в 2007-м разница в показателях составляла уже 9,4%, свидетельствуют сравнительный анализ проведенный ассоциацией Русской Культуры Образования и Науки "АРКОНА".
Пение спасает физику
Тем не менее, катастрофических изменений все-таки не произошло. Учителя и администрация школ, как могли, старались амортизировать удар. По признанию педагогов, главным тогда было "правильно" подсчитать процентный объем часов преподавания на одном и другом языке: для сохранения основных предметов в расписание искусственно вводили уроки второстепенной важности (эстетику, пение, труд), позволяя тем самым двенадцатиклассникам закончить курс геометрии на понятном для себя языке.
Однако доля госязыка в общей сетке уроков и объем централизованных проверок постоянно возрастали. Показатели успеваемости детей, наоборот, скатывались вниз. Число русскоязычных фамилий среди победителей школьных, районных и республиканских олимпиад за последние годы уменьшилось в несколько раз, отмечает доктор педагогики, бывший депутат Сейма Яков Плинер.
Председатель Балтийской международной академии, доктор наук Валерий Никифоров приводит другой пример из собственного опыта: если воспроизвести наизусть текст закона Архимеда способен примерно каждый пятый старшеклассник, то объяснить, почему железное судно не тонет в воде, — почти никто. "Я это объясняю как результат многолетней зубрежки, без понимания сущности предмета", — говорит профессор.
Выживает сильнейший
Тем не менее, нельзя отрицать и позитивные процессы: уровень владения латышским языком среди русскоязычной молодежи за последние шесть лет существенно возрос, что повысило их конкурентоспособность и при поступлении в вузы, и на рынке труда.
"Реформа заставила русскоязычных ребят бороться за выживание. Многим это удалось: среди работников госучреждений и крупных компаний сейчас все чаще появляются люди с русскими фамилиями", — говорит правозащитник, депутат Сейма Борис Цилевич.
Заказ на власть
Но самые неожиданные изменения произошли, пожалуй, в политической сфере. Формально проигранная в восприятии русскоязычного населения реформа дала мощный импульс для пробуждения политической активности нацменьшинств, отказа от национально-радикальных идей и желания видеть своих представителей не в оппозиции.
Фактически тогда в сознании большей части электората сформировался так называемый "заказ на власть", который через пять лет сумела удовлетворить русскоязычная партия "Центр согласия": в 2009 году она одержала сенсационную победу на муниципальных выборах в Риге, а ее лидер Нил Ушаков стал первым русским градоначальником.
В 2004 году лидеры нынешней социал-демократической партии "Центр согласия" стояли в отдалении от публичных протестов. Главными активистами Штаба защиты русских школ тогда были представители идеологически более узкозаточенной партии "ЗаПЧЕЛ". И по "горячим следам" электорат щедро отблагодарил своих лоббистов: на выборах Европарламента в 2004 году кандидат от "ЗаПЧЕЛ" Татьяна Жданок получила 10% голосов и мандат в Брюссель. Годом позже партия триумфально заняла в Рижской думе 9 из 60 мест.
Однако по мере затихания эмоционального накала рейтинги крайне левого фланга опустились вниз, уступив лидерство политически умеренным силам. В ходе парламентских выборов 2010 года список "Центра согласия" стал вторым по популярности в стране, обеспечив себе 29 мандатов. "ЗаПЧЕЛ" впервые за 12 лет существования в Сейм нового созыва не попала. Хотя на избирательные участки в этот раз пришло и поколение избирателей, за чьи интересы партия боролась в 2004-м.
Александра Глухих, журналист
"Телеграф"
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Комментариев нет:
Отправить комментарий